Родная земля ЗОЛОТАЯ ОСЕНЬ В ЗАТЕРЯННОМ МИРЕ
Герои романа английского писателя Артура Конан Дойля в поисках фантастического затерянного мира отправились в Южную Америку. Чтобы увидеть таинственный мир, мне не понадобилось ехать так далеко. В окружении непролазных болот и труднопроходимых лесов Вологодчины есть осколок Ярославской области. Его можно найти только на крупномасштабной топографической карте. А без опытного следопыта туда нет пути ни пешему, ни конному, ни моторизированному.
ЛЕСНЫЕ РОМАНТИКИ
– Вернусь домой – буду каждое утро делать зарядку и бегать трусцой, – я мысленно проклинал гиподинамию и лишний жирок, замыкая шествие на лесной тропе, известной одному Богу и моим проводникам.
В авангарде неутомимо шагал Александр Судаков – высокий, широкоплечий, пышущий здоровье мужчина. Худощавый Анатолий Фивейский хоть и говорил, что у него пенсия маячит на горизонте, тем не менее, не отставал от молодого вожака. Я старался поспевать за ними след в след. Шаг вправо, шаг влево – либо коряга за ногу зацепит, либо с чавканьем раззявит пасть мшистая болотина. За нависшими над тропой сучками, ветками и еловыми лапами тоже нужен глаз и глаз, чтобы не схлопотать в глаз.
Я шел и питал надежду. Вот сейчас прозвучит команда: «Стой! Перекур». Больше часа безостановочно идем. Наверное, пять верст отмахали. Рубашка на спине насквозь промокла от пота, стал воздух ртом ловить. Следопыты закурят, а я дух переведу. Напрасно я надеялся на перекур. Они оба не курили. Но ради меня сделали остановку. К тому же оставшийся отрезок пути был куда труднее – напрямик через чащу, вроде той, куда русский патриот Иван Сусанин завел на погибель доверившихся ему поляков. Пока отдыхали, заодно про жизнь поговорили. На ходу разве толком поговоришь?
Анатолий Алексеевич Фивейский из своих без малого 55 лет жизни три десятка лет посвятил лесному хозяйству Ярославской области. Когда стал мастером леса, так вдоль и поперек исходил 14492 гектара Ермаковского лесничества Пошехонского лесхоза – одного из крупнейших на Ярославщине. Досконально изучил все 78 кварталов подведомственной территории, включая те шесть кварталов, что граничат с Вологодской областью. Но на просеке, уходящей в глубь глухо шумевшего вологодского леса, Анатолий Алексеевич пропустил в лидеры своего подчиненного – лесника Александра Судакова.
Александр Павлович Судаков гораздо моложе мастера по возрасту, а по стажу работы в Ермаковском лесничестве вдвое уступает своему старшему товарищу и непосредственному начальнику. Зато он один из немногих местных лесников, знающих заветную тропу к ярославскому анклаву на вологодской территории. Не сверяясь с компасом и картой, Александр размашисто шагал по маршруту, известному ему одному. Я пытался запомнить приметы, чтобы свериться на обратном пути. Но, когда мы возвращались, я поймал себя на мысли, что совсем не узнаю дороги. Я живо представил, как стал бы кружить по лесу, вязнуть в болоте, чертыхаться в поисках брода через лесные речки и отчаянно аукать в тщетной надежде на помощь.
Анатолий и Александр сказали добрые слова в адрес вологодских коллег-лесников за то, что они держат просеку в порядке. Три-четыре года без должного ухода – и просека зарастет ивняком да осинником. А ведь когда-то здесь была настоящая тайга, вековые ели подпирали небо. Однако в середине 30-х годов прошлого века хвойные леса пострадали от пожаров. Оправившийся от огня лес стал смешанный – лиственные деревья потеснили ель.
ОСЕНЬ КРАСОК СВОИХ НЕ ЖАЛЕЛА
Спустя полчаса энергичной ходьбы по чащобе впереди между деревьями наметился просвет. Еще пара сотен шагов, и деревья расступились, открыв моему взору речку Маткому и раскинувшуюся за ней просторную поляну.
Картина увиденного располагала к лирике
К лирическому настроению располагала и погода, которая сменила гнев на милость. Осень после полудня уступила место бабьему лету. Серый занавес в небе раскрылся, пропуская на сцену солнце, которое осветило ярославскую поляну в обрамлении вологодского леса.
Как такое административно-территориальное чудо-юдо могло случиться? А вот как. В 1940 году согласно решению Совнаркома СССР 32175 гектаров лесов были изъяты из состава Ярославской области и переданы Вологодскому областному управлению лесами. Данное решение не распространялось на земли сельскохозяйственного пользования общей площадью свыше 400 гектаров. После размежевания земель в натуре эти четыреста гектаров леса и луга административно остались за Ярославской областью и визуально образовали на топографической карте почти равнобедренный треугольник на территории Вологодской области.
Чтобы выйти на поляну, нужно было форсировать Маткому – довольно-таки широкую и глубокую речку. Ни лодки, ни плота поблизости не наблюдалось. В крайнем случае, можно было вплавь преодолеть водную преграду. Но Александр Судаков до экстрима дело доводить не стал, а повел нас туда, где в Маткому впадают ее притоки – речки Ишмик и Узкая Маткома. Зная брод, он сунулся в воду, я с Анатолием за ним и, таким образом, не зачерпав резиновых сапог-ботфортов, мы переправились сначала через Узкую Маткому, а затем и через Ишмик.
– Вот мы и опять дома, на Ярославщине, – засмеялись мои проводники.
Мы прошли берегом Ишмика вглубь поляны к тому месту, где когда-то была деревня – тезка речки. Деревня Ишмик, которая в течение четверти века являлась столицей ярославского анклава на Вологодчине, была пунктом назначения нашей импровизированной экспедиции в затерянный мир.
ДЫМ КОСТРА СОЗДАЕТ УЮТ
Привал мы сделали в шохе – так на местный манер называют сарай для хранения сена. На Ишмике, а так для краткости называют эту территорию в целом, сохранились развалины трех огромных сараев-шох.
Анатолий разжег костер, Александр зачерпнул воды из Ишмика, повесил чайник над огнем. От жаркого пламени вода вскипела быстро. А вода в Ишмике чистейшая, замечательная на вкус, очень ароматный получился из нее чай.
Судя по закоптелому чайнику, алюминиевым ложкам, пачке соли, сахарному песку и чае в баночках, шоха, где мы остановились, – место посещаемое.
– Кто сам знает дорогу или находит проводника, тот сюда добирается. Для охоты и рыбалки здесь место отличное, – авторитетно заявил Александр.
Словно в подтверждение его слов из высокой травы выпорхнула тетерка.
Насчет ершей, окуней и щук, что в изобилии водятся в Маткоме и Ишмике, пришлось верить Александру на слово. Хотя с какой стати ему врать? Он в восьмом классе учился, когда с отцом впервые побывал тут. Школяры из колхоза «Маткома» приезжали сюда вместе с взрослыми колхозниками на косьбу. Шумно было, весело. Сенные сараи тогда были исправными. Сейчас от шох с каждым годом убывает. Путники тюкают топориками, отбивая доски для костров.
Дым костра создает уют. У костра посидеть можно и в шохе. Ну, а переночевать или от непогоды укрыться все же лучше в бревенчатом сарае с шиферной крышей. Он находится в самом центре «ярославского треугольника» на месте бывшей деревни Ишмик. По березам и яблоням легко угадать, где стояли избы. Красные кирпичи указывают, где в избах стояли печи. Большой была исчезнувшая деревня.
Полвека назад здесь был колхоз «Красное Залесье». Когда при Никите Хрущеве затеяли укрупнение колхозов, то на «Красном Залесье» поставили крест. В конце 1950-х годов коренные жители из деревни Ишмик уехали. Кто-то обосновался в Ярославской области, кто-то переселился в Вологодскую область. Сенокосные угодья – 160 гектаров луга по обе стороны речки Ишмик – перешли к колхозу «Маткома» Пошехонского района Ярославской области. Колхозники из «Маткомы» работали на дальних покосах с выездом. Не возвращались домой, пока с заготовкой сеном не управятся. Благодаря сенозаготовкам жизнь на Ишмике теплилась до середины 90-х годов прошлого века.
О былом порождают думы развалины шох и бревенчатый сарай – укрытие для редких путников. Внутри сарая железная печка, труба поднимается над крышей. Только вот деревянные нары, на которых спали заготовители сена, пришлые охотники и рыбаки разобрали.
О сенокосных годах напоминает конная косилка, что ржавеет недалеко от сарая. Много лет не пашут, не сеют, не косят на Ишмике. В метрополии – в СПК «Маткома» – тоже дела идут неважно. Свои поля бурьяном зарастают – не до дальних покосов. Дорога через лес, по которой ездили на Ишмик колхозники, стала непролазной. Бывшие пашни и сенокосы на Ишмике зарастают лесом. Под натиском деревьев и кустарников поляна сжимается как шагреневая кожа. Пройдет еще десять, может быть, двадцать лет и красивейший уголок ярославской земли окончательно превратится в затерянный мир.
Александр СЫСОЕВ, Ярославская область 50 лет,
Время отдыха: Сентябрь 2005
И, вдобавок, день выхода еще не определен! Возможно еще с воскресенья пойдем)
